Stake. Death by fire. Death hanging. Holy Inquisition...(англ.)
For V.C.
- Все мы произошли от Него – от Бога, Всевышнего! Как какая-то девка может оскорблять церковь? Ты ведьма! Да, я хочу чтобы все слышали – она ведьма!
По площади несся церковный настоятель с библией под толстым боком. С обезображенным гневом лицом он вытянул палец в сторону черноволосой девушки в подвенечном платье. Она вздрогнула как от удара и прожгла его злым молчаливым взглядом. В толпе поднялся недовольный гул, послышались крики. В девушку полетели камни. Она недоуменно вертелась, глядя на людей, которые вдруг потеряли человеческие черты.
- Чертовка! – орал какой-то безумный калека, - ты порочишь церковь одним своим присутствием! Ты порочишь нас!
- Жечь! Жечь ведьму!
Сильные руки схватили ее за запястья, кто-то со смешком толкнул ее вперед. Она хотела закричать, но только судорожно вздохнула. Проходя мимо священника, девушка вскинула голову и плюнула ему под ноги.
- Будь ты проклят, безумец! Все твои невестки будут гибнуть до свадьбы – так же, как и я! Будь проклят весь твой инквизиторский род! – прошипела она, и, вскрикнув от сильного удара, упала наземь.
Девушку сожгли на рыночной площади, на глазах у всех.
***
- Если в этом погибшем городе когда-то случаются красивые закаты, то сегодня – тот самый вечер. Ты только взгляни в окно, Стив!
Стив и Рене стояли рядом, глядя сквозь окно гостиницы на скатывающееся за крыши домов солнце. Оно неопрятными мазками раскрасило белую рубашку Стива и смуглое декольте Рене, тонким лучом ложилось на зеркало, и растворялось в высоком стакане с минеральной водой.
- Ах, Стив, - вздохнула Рене, и испортила волшебное свечение стакана, схватив его рукой, - ах, Стив, если ты и прав, то не до конца. Этот город погиб.
Она глотнула воды, окончательно убив тем самым тысячи миниатюрных рубиновых крошечек, обитавших на стенках стакана.
- Красив закат! – вздохнул Стив, пропустив ее укор, - пойду прогуляюсь.
Этот город не был погибшим. Он просто спал – он устал от многих веков жизни, от многих тысяч жителей, и от многих десятков воин.
На улицах было гулко и грустно – жители попрятались – они не любили закат.
Стив довольно быстро вышел на просторную площадь. Когда-то, еще во времена инквизиции, здесь совершали расправы с обвиненными в колдовстве девушками. Стиву всегда были интересны подобные места – он посвятил жизнь изучению истории. На полях битв или таких вот площадях он чувствовал себя ожившим офицером или священником. Вот он смотрит на ведьму и кричит, размахивая руками и крестом, вот ее хватают, ведут к эшафоту…
Стив потряс головой.
В этом городе ходила зловещая легенда о ведьме, которая передушила неизвестным образом всю женскую родню местного священника, после того, как ее сожгли. Говорили, что дух ее до сих пор витает над городом, и приходит к юным невестам в ночь перед свадьбой. Несколько помешанных уже повыбрасывались из окон перед венчанием, некоторых находили лежащими с окровавленными руками прямо на подвенечных платьях. Стив со всей присущей историку холодностью отметал подобную метафизическую теорию, но все-таки, возможно, из-за врожденной романтичности, ему хотелось проверить это загадочное место – ведь если легенда так влияет на людей, то она не совсем обычна?
Стив прохаживался по площади – когда-то здесь была городская церковь. Теперь не осталось даже останков. Ее сожгли обезумевшие горожане, посчитав главной причиной гибели невест дьявола, поселившегося в ее стенах. Сожгли еще пару веков назад.
Откуда ни возьмись появилась старая цыганка. Когда-то она обладала королевской внешностью – смоляные локоны лишь недавно тронула снежная седина, а в карих глазах еще горела лукавая искра, способная при случае зажечь не только спичку, но и стог сена. Цыганка была невысокого роста, тонкие, почти аристократичные плечи покрывала вязаная шаль, а в руке она держала большую кровавую розу.
- Что ты ищешь здесь? – спросила женщина надменным голосом, будто никто не смел находится здесь сейчас.
- Простите? Я гуляю перед сном.
- Уходи. Здесь не место тебе.
- Почему?
- Это место проклято. И в тебе я вижу нечисть, да вот не знаю, откуда она исходит. То ли ты сам грешник, то ли тебя прокляла ведьма. Уходи.
Стив пожал плечами – она просто такая же помешанная, как и все старухи в этом городе.
Когда он вернулся в номер, Рене уже спала.
Она лежала на груди, развернув голову в сторону окна, откуда лился тонким ручейком дрожащий лунный свет. Он красил мягкими бликами красивый, с горбинкой нос, сверкал на кончиках длинных ресниц, и гладил белесыми полосами черный шелк волос. Рене обладала яркой завораживающей внешностью – внешностью настоящей испанки, с настоящими глазами, большими, влажными и темными. От ее волос всегда пахло терпкой миндальной горечью, а руки обволакивал волнующий сандаловый аромат.
Стив же родился в Лондоне. Он обладал тонким породистым лицом аристократа, его рубашки всегда были идеально белыми, а глаза – идеально голубыми. Шикарная испанка создавала ему яркий контраст, а он ей – достойное сопровождение. Из-за своей несовместимости они были идеальной парой. Так часто бывает у людей – так они устроены.
Стив присел на край кровати и взглянул на невесту. Уголки ее губ были приподняты – она улыбалась во сне. Стив слегка склонился.
- Что там, Рене? – прошептал он, скорее для себя, чем для нее.
Ему на миг привиделись горячие алые города, горячие черные глаза и горячие каштановые быки. Ему привиделась Испания – такая, какую он представлял себе в цветных снах. Шумные ярмарки, пестрые юбки и сладко плачущая под тонкими пальцами гитара. Всю жизнь он мечтал именно о такой Испании. Ему казалось, что Рене видит такие же сны.
Утром под окнами гостиницы зашумели жители.
Кто-то кричал зычным голосом, кто-то звонко хохотал, а кто-то гремел по булыжникам каблуками.
Стив прислушивался. Этот шум не походил ни на один из слышанных им раньше. Это был не деловитый портовый скрежет, слышанный из просторной мансарды в Ливерпуле, не безумный гудящий автомобильный гомон Нью-Йорка – это был настоящий, человеческий город. Город, который будто жил сам в себе – он жил бок о бок со своими жителями сам в себе! Такая абсурдная и путаная мысль сформировалась быстро и почти незаметно. Она вызывала у Стива улыбку, но перефразировать он не мог – да и не нужно было. Он думал так, как действительно было.
И в который раз он засмеялся, сказав себе: «черт возьми, а ведь это и есть Испания!».
Он почувствовал у своего лица горькое дыхание и запах свежих цветов – пришла Рене.
- Взгляни на это, Стив! – Рене держала в руках огромный пестрый букет, и восхитительно смеялась, совсем как ребенок, - там внизу стоит цветочница. У нее полные корзины! Я купила сразу три букета.
Рене опустила цветы в стеклянный кувшин с водой для питья и подошла к окну. Стив видел что волосы ее завязаны красной лентой, а в осанке есть что-то от кошки – что-то очень мягкое и звериное, присущее ей одной. На миг он по старой привычке даже подобрал слово, подходящее ей – ведьма. Но в следующую минуту она уже сладко улыбалась ему, а от загадочных чар не осталось и следа.
- Ты вчера поздно пришел, Стив – тихо сказала Рене, присаживаясь на край кровати и поглаживая его по волосам, - неужели заблудился?
- Нет, милая. Я гулял – этот город красив ночью.
- А что же с той легендой? Шали и цветочницы это хорошо, но мне все же интересно…
- Я работаю с этим. Ты же знаешь – такой книжный червь прогрызет дыру в какой угодно тайне.
Рене закрыла глаза, она уже думала совершенно о другом.
- Ты представляешь как это красиво – свадьба на морском берегу. Я скуплю у нее все цветы!
Рене улыбнулась, слегка сощурив глаза. От этого взгляда по рукам Стива всегда бежали мурашки – здесь-то точно пряталась колдунья.
День прошел в беготне.
И за весь день Стив ни разу не почувствовал и не услышал никакого шепота тайн в этом городе – днем в городе не было места тайнам.
А вечером он снова пошел на площадь.
На этот раз, проходя темный переулок, он услышал, как кто-то гладит покладистые струны. Постепенно гитарное мурлыканье, сопровождаемое периодическим ритмичным стуком по деке, собралось в задумчивую мелодию. Пассаж за пассажем – и до Стива стала доноситься дерзкая румба. Перед глазами опять пронеслись красные юбки и черные быки, и он шагнул на звук.
В тупичке у смолящего костра сидели трое. Молодой мужчина, одного примерно возраста со Стивом, играл на гитаре, прижавшись щекой к деке и прикрыв глаза, рядом, трогательно перебирая босыми ногами, вертелась в танце темная девочка лет семи от роду, а в тени, поджав колени, сидела старая цыганка, знакомая Стиву со вчерашней ночи.
Он тихо встал напротив. Игрок не обратил на него внимания, погруженный в разговор с музыкой, а девочка, покачнувшись, остановилась и улыбнулась.
Только старая женщина будто не заметила его появления.
Так он стоял еще несколько минут, пока игрок дрожащим звуком не закончил свою причудливую пьесу и не вскинул назад голову.
- Ты снова пришел? Зачем? – спросила, как ни в чем ни бывало, цыганка. Она будто продолжала давно начатый разговор, - лучше бы тебе быстрее убраться отсюда.
- Я историк. Я специально приехал сюда… я много слышал и читал о вашем городе. Я слышал о легенде… о девушке - ведьме...
Стива прервал громкий смех музыканта. Он растеряно взглянул на него.
- И что же ты слышал? - сказал он мягким глухим голосом, невообразимо походящим на голос его собственной гитары.
- Я слышал о проклятии – невесты здесь прокляты.
- Глупости – отрезала цыганка, подходя к Стиву, - глупые и нелепые выдумки пугливых инквизиторов.
Музыкант слегка сощурил на нее пепельные глаза и лег щекой на деку.
Цыганка схватила Стива за запястье и взглянула ему в глаза.
- Англичанин – прошептала она, - ты проклят. И проклятье не снять… не снять… никогда не снять.
Стив вздрогнул.
- Почему вы так решили? – спросил он звенящим голосом.
- Тебя прокляла ведьма. Я вижу это. Скажи, дорогой мой, я когда-нибудь ошибалась в подобных случаях? – Цыганка повернулась к
музыканту.
Тот покачал головой,
слегка ухмыльнувшись. Глаза его, не смотря на улыбку, всегда оставались задумчивыми и холодными.
- Вы колдунья?
- Нет, мальчик мой, я просто испанская цыганка. В этом городе осталось так мало настоящих испанок, что нас уже частенько называют колдуньями – как и во времена чертовой инквизиции. – Она хрипло рассмеялась.
- Моя невеста тоже испанка – Стив сказал это, потому что просто не знал что еще можно сказать.
- Невеста? – цыганка недоверчиво покосилась на него.
Стив захотел было что-то сказать, но музыкант прислонил палец к губам, указывая молчать.
- Садись. Я расскажу тебе кое-что.
Она села к огню, рядом пристроилась девчушка, а музыкант снова улегся на деку и прикрыл глаза, явно в предчувствии интересной истории.
- Много, очень много лет назад, когда Испания была охвачена инквизицией, здесь, на этой самой площади произошло несчастье.
Здесь казнили совсем юную девушку, посчитав ее, как и многих других, ведьмой, дьявольским порождением. И не сделала она ничего плохого – просто церковь была притоном для безумцев.
Да и люди в те времена были глухи и слепы.
Сын священника давно положил глаз на нее. В церкви служили все подряд, даже самые сварливые псы. И дети их были такими же! – женщина гневно фыркнула и продолжила – Сын священника был дебоширом и таскался чуть не за всеми девицами города. Не редко его находили бесчувственным от вина в объятиях шлюх, объевшихся наркотиков. Стыдился ли его отец? Мог ли стыдиться этот безграмотный фанатик хоть чего-то? Он целыми днями шпионил по городу, выискивая «ведьм». И нашел же! Нашел, когда невинная девушка ударила пьяного сына-буяна ножом, когда тот уже успел завалить ее на землю в закоулке, и срывал своими грязными ручищами юбки. Порочный пьяница сразу же скончался – захлебнулся в собственной крови. А девушка перепугалась, да так, что не смогла даже закричать. Она улизнула от священника. А через пару дней случилась беда.
Никто и помыслить не мог о ее вине – подумаешь, небось очередная шлюха дебошира зарезала – велика потеря! Но священник не остановился.
Девушка тогда замуж выходила – вот тогда, тогда-то он ее и убил. – Цыганка вздохнула. – Бедняжка как чувствовала, что умрет перед свадьбой. И прокляла весь его род – просто так, от отчаяния. «Ни одна невестка твоя не доживет до свадьбы…» - нараспев прошептала женщина. Проклятье преследовало его много веков. А потом, когда уже его потомки завели в городе семьи – тогда уже множество невест стало погибать. Люди и церковь эту сожгли, и выгоняли всех. Осталось только безумство – но с ним невозможно бороться.
Цыганка замолчала.
Стив чуть дышал. Так они сидели довольно долго, пока он наконец не выдержал:
- Зачем вы мне это рассказываете?
- Кто знает, мальчик мой? Ведь было это давно, и кто знает, кем были твои предки? – она хищно улыбнулась.
- Вы пугаете меня! Зачем?
- Я не пугаю тебя. Я просто хочу, чтобы ты был осторожен в этом городе. Он проклят – и он для тебя опасен. Запомни это.
Она резко встала, за ней встали музыкант и девочка, и все трое спешно растворились в ночном воздухе.
Стив побрел в гостиницу.
Рене лежала раскинув руки. Обнаженную грудь прикрывал край шелкового одеяла и темные кольца волос. Она не спала.
- Стив? Ты пришел?
- Да, милая. Спи, пожалуйста.
- Нет, Стив. Я боюсь.
- Чего ты боишься?
- Я боюсь засыпать. Мне снился страшный сон.
Стив мягко взял ее за руку.
- Что тебе снилось, девочка?
- Не знаю… будто я стою на площади, совсем еще маленькая, маленькая и босая… и вокруг люди – много людей! И все они вдруг отходят от меня, сторонятся, будто я больна или уродлива. Они все расходятся, а мне открывается картина – большой крест посреди площади. Похожий на эшафот… или на виселицу… и там… Стив, там - я! Я, только такая… такая как сейчас!
- Ты? Рене…
- Да, и меня… или похожую девушку… неважно! Девушку привязали и… и поднесли факел. А потом я проснулась. Мне страшно, Стив.
- Не надо, Рене. Это просто сон. Ты начиталась книг про инквизицию.
«Инквизиция» - это слово заставило Стива вздрогнуть, но он промолчал.
Всю ночь Стив не мог уснуть. Он прижимал к себе Рене, которая успокоилась лишь после бокала крепкого вина, и думал.
А на рассвете он вскочил и побежал на площадь.
Там он носился, словно безумный, час или два и спрашивал, где можно найти цыганку. Некоторые пожимали плечами, некоторые деловито фыркали, а некоторые быстрее отходили, но никто не мог сказать ничего внятного.
В растерянности он носился по городу целый день. Он заходил в кабаки, пил вино, слушал фламенко, смотрел на танцовщиц – все вертелось как карусель. Гомон уже стал раздражать его, а сладкая музыка будто специально лезла в голову. Вечером, незадолго до заката, когда люди в городе утихли, он опять вышел на площадь.
И не зря.
На площади он увидел цыганку – она была одна. Она задумчиво качала головой, о чем-то размышляя. Когда Стив подошел к ней и захотел поприветствовать, цыганка воскликнула:
- Беда! Англичанин, скорее беги к невесте! Беги!
Стив без слов развернулся и побежал в гостиницу.
В номере стоял характерный горький запах. Стив не сразу узнал его. Так пахли волосы Рене – горький миндаль. Сама же Рене лежала на постели, прижав руки к груди. Кожа ее приобрела молочный оттенок, все тело искривилось, лицо исказилось от боли. Пол у кровати был усеян сырым миндалем из перевернутой корзинки. Когда Стив наклонился к ней ближе, из приоткрытого рта Рене ударил сильный миндальный запах. Она не дышала.
Стив, дрожащими руками сгреб с пола горсть орехов и швырнул о стену. Они посыпались с больным глухим стуком.
- Что ты сделала, Рене…
Стив хотел было бежать за скорой, за телефоном, за машиной – за чем угодно! Но неожиданно для самого же себя развернулся и снова помчался на площадь. Цыганка стояла там же.
- Она… она отравилась… отравилась миндалем… убила себя! – Стив начал задыхаться и плакать, как мальчишка.
- Она ведьма.
- Нет, нет!
- Она ведьма, англичанин. Она отравила себя перед свадьбой… Ты – потомок инквизитора. Что ж, такова судьба, мальчик мой. Я никогда не ошибалась в таких случаях.
Цыганка развернулась и зашагала в ночь. А Стив стоял как пришибленный и ничего не слышал вокруг. Только где-то далеко, в темном переулке, завораживающе пела гитара – родео, румба и алые цветы. Много-много алых цветов. Алые цветы и горький миндаль.
Май 2004 г.
Главная --
Автор --
Стихи --
Проза --
Галерея --
Гостевая
Сайт управляется системой uCoz |
